Драгомощенко Аркадий - Подкожная Зима
Аркадий ДРАГОМОЩЕНКО
Подкожная зима
Я не стал бы писать о Елене Фанайловой по многим причинам. Одна из них в
том, что мне никогда не удавалось написать чтолибо о поэзии вообще. Однако
произошло так, что на ул. Гаванской, когда мы с Еленой Фанайловой следовали
умственной прямой ранней осени, и сухой до судороги в горле тротуар не
отставал от мысли его изгонявшей, у ног с дремотным хлопком разбился голубь.
Вдребезги. На этом можно было закончить и войти в автобус, чтобы услышать
сообщение о зиме, которая непременно настанет.
Предчувствие зимы не обязательно. Мы ничего не знаем о зиме летом. А то,
что мы знаем лишь опыт других. Мы те же нескончшаемо становящиеся другими для
себя, но только руки к себе не дотянутся. Ктото из прохожих зачарованно
отряхнул со штанин капли крови. Поднявший голову увидел бы как легкое перо по
спирали уходит к заливу. Судя по всему, пришла пора и птица перешла в
горловину головокружительной тяги земли. Равновесие было нарушено магнитными
возмущениями вод и огня. Но, вероятно, все могло произойти по иным причинам
именно вот эта странная сила внезапно взмыла и сокрушительнолюбовно встретила
птицу, прянувшую в ее гончарное кольцо, где ей не полагалось быть изначально.
Дистанция, расстояние (расставание), пространство (даже возведенное в абсолют
риторики) не являются стеной, преградой, преткновением. И не о преодолении.
Тогда в какой раз мы принимаемся за изучение времени. Мы учимся времени,
стягивающему края представлений, предзнания. Игла его, иногда золотая, а
подчас платиновая, приятно холодит разгоряченный мозг. Мы еще не начали о
поэзии, хотя перевернута едва ли не последняя страница покуда не утвердившей
себя ни во вдохе, ни в выдохе книги. Я уверяю Вас, что давно говорю о поэзии
Елены Фанайловой, перемещаясь от строки к строке, добавляя все больше
элементов в градациях серого. Обострение угла зрения медленно и неподвластно
инструкции. А также инструкции романтической поэзии. В отличие от поэзии
зимней поры поэзия романтическая пытается убедить в том, что ее нет. А что
есть? Продолжай дальше. При изучении времени его иглы ласково скользят в
материи, не нуждающейся в целостности. Что ложно воспринимается как озарения.
Попытаемся соединить (такова страсть бесконечно бессмысленных почему? ):
озарения в действительности являются мельчайшими отверстиями (ктото
произносит: откровениями, но я плохо слышу). Тогда, возникает фигура
рисовальщика и его губы уверенно шепчут слово нить . Нить и время
необыкновенно часто путают в свеем кукольном обиходе критика. Сфуматто
Петербургского воздуха позвол
яет предположить, что здесь пишут все избыток материала при частичном
отсутствии сформированного пространства. Поэтому то, что пишется всегда
настоящее , и зимы не будет, даже если дети с повязками на глазах ее пророчат
в автобусе. Тогда фигура рисовальщика исчезает. Но слово нить остается в
воздухе. Мы возьмем ее в пальцы. Мы будем бережны и поостережемся невесомых и
случайных, как сны о любви, порезов. Из конверта выпадет карта из колоды Таро,
а следом записка: свитер связан из одной нити, во всяком случае такова
идеология свитера. Дырки его есть топологические нюансы галлюцинации,
отклонение прямой, не прерванной но настигающей и пересекающей самое себя.
Зимой дыры начинают греть.
Вся поэзия состоит из одного слова. Это слово, как дыра или папоротник
цветет только тогда, когда в ноздрях оседает карстом запах ментола. Отсюда
поиски карты то есть логики. О логиках у Зенона. И н
