Достоевский Федор Михайлович - Как Опасно Предаваться Честолюбивым Снам
Ф.М.Достоевский
Как опасно предаваться честолюбивым снам
Фарс совершенно неправдоподобный,
в стихах, с примесью прозы.
Соч. гг. Пружинина, Зубоскалова, Белопяткина и К°
"Коллективное"
"Лет за пятьсот и поболе случилось..." Жуковский ("Ундина")
I
Месяц бледный сквозь щели глядит
Не притворенных плотно ставней...
Петр Иваныч свирепо храпит
Подле верной супруги своей.
На его оглушительный храп
Женин нос деликатно свистит.
Снится ей черномазый арап,
И она от испуга кричит.
Но, не слыша, блаженствует муж,
И улыбкой сияет чело:
Он помещиком тысячи душ
В необъятное въехал село.
Шапки снявши, народ перед ним
Словно в бурю валы на реке...
И подходит один за другим
К благосклонной боярской руке.
Произносит он краткую речь,
За добро обещает добром,
А виновных грозит пересечь
И уходит в хрустальный свой дом.
Там шинель на бобровом меху
Он небрежно скидает с плеча...
"Заварить на шампанском уху
И зажарить в сметане леща!
Да живей!.. Я шутить не люблю!"
(И ногою значительно топ).
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Всех величьем своим устрашив,
На минуту вздремнуть захотел
И у зеркала (был он плешив)
Снял парик и... как смерть побледнел!
Где была лунолицая плешь,
Там густые побеги волос,
Взгляд убийственно нежен и свеж
И короче значительно нос...
Постоял, постоял - и бежать
Прочь от зеркала, с бледным лицом..
Вот, зажмурясь, подкрался опять...
Посмотрел.. и запел петухом!
Ухвативши себя за бока,
Чуть касаясь ногами земли,
Принялся отдирать трепака...
"Ай люли! ай люли! ай люли!
Ну, узнай-ка теперича нас!
Каково? Каково? Каково?"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И, грозя проходившей чрез двор
Чернобровке, лукаво мигнул
И подумал: "У! тонкий ты вор,
Петр Иваныч! Куда ты метнул!.."
Растворилася дверь, и вошла
Чернобровка, свежа и плотна,
И на стол накрывать начала,
Безотчетного страха полна..
Вот уж подан и лакомый лещ,
Но не ест он, не ест, трепеща..
Лещ, конечно, прекрасная вещь,
Но есть вещи и лучше леща...
"Как зовут тебя, милая?.. ась?"
- "Палагеей". - Зачем же, мой свет,
Босиком ты шатаешься в грязь?"
- "Башмаков у меня, сударь, нет". -
"Завтра ж будут тебе башмаки...
Сядь.. поешь-ка со мною леща...
Дай-ка муху сгоню со щеки!..
Как рука у тебя горяча!.
Вот на днях я поеду в Москву
И гостинец тебе дорогой
Привезу..."
II
Между тем наяву
Всё обычною шло чередой...
Но события таковы, что их решительно не видится необходимости воспевать
стихами. В то время как в спальне не слышалось ничего, кроме носового
деликатного свиста и не менее гармонического храпа, на кухне заметно уже было
движение: кухарка, она же и горничная супруги Петра Иваныча, проснулась,
накинула на себя какую-то красноватую кофту и, удостоверившись через дверную
скважину, что господа еще спят, поспешно вышла, затворив за собою дверь
задвижкою. Всегда ли она так делала или только на сей раз позабыла прицепить к
задвижке замок, - неизвестно. Мрак неизвестности покрывает также причину и
цель ее отлучки; известно только, что направилась она в который-то из верхних
этажей того же дома. С достоверностию можно еще предположить, что отлучилась
она искать соответствующей ее званию и наклонностям компании, потому что хотя
был еще весьма ранний час утра, но по всей лестнице уже шныряли взад и вперед
кухарки, лакеи и горничные, кто с кувшином воды, кто
