598474ea   

Достоевский Федор Михайлович - Дневник Писателя (3)



Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ
ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ
1881
ЯНВАРЬ
ОГЛАВЛЕНИЕ
ЯНВАРЬ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I. ФИНАНСЫ. ГРАЖДАНИН, ОСКОРБЛЕННЫЙ В ФЕРСИТЕ. УВЕНЧАНИЕ СНИЗУ И
МУЗЫКАНТЫ. ГОВОРИЛЬНЯ И ГОВОРУНЫ
II. ВОЗМОЖНО ЛЬ У НАС СПРАШИВАТЬ ЕВРОПЕЙСКИХ ФИНАНСОВ?
III. ЗАБЫТЬ ТЕКУЩЕЕ РАДИ ОЗДОРОВЛЕНИЯ КОРНЕЙ. ПО НЕУМЕНЬЮ ВПАДАЮ В НЕЧТО
ДУХОВНОЕ
IV. ПЕРВЫЙ КОРЕНЬ. ВМЕСТО ТВЕРДОГО ФИНАНСОВОГО ТОНА ВПАДАЮ В СТАРЫЕ СЛОВА.
МОРЕ-ОКЕАН. ЖАЖДА ПРАВДЫ И НЕОБХОДИМОСТЬ СПОКОЙСТВИЯ, СТОЛЬ ПОЛЕЗНОГО ДЛЯ
ФИНАНСОВ
V. ПУСТЬ ПЕРВЫЕ СКАЖУТ, А МЫ ПОКА ПОСТОИМ В СТОРОНКЕ, ЕДИНСТВЕННО ЧТОБ
УМУ-РАЗУМУ ПОУЧИТЬСЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ
I. ОСТРОУМНЫЙ БЮРОКРАТ. ЕГО МНЕНИЕ О НАШИХ ЛИБЕРАЛАХ И ЕВРОПЕЙЦАХ
II. СТАРАЯ БАСНЯ КРЫЛОВА ОБ ОДНОЙ СВИНЬЕ
III. ГЕОК-ТЕПЕ. ЧТО ТАКОЕ ДЛЯ НАС АЗИЯ?
IV. ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
ОБЪЯВЛЕНИЕ О ПОДПИСКЕ НА "ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ" 1881 г.
КРАТКИЕ БИОГРАФИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ, ПРОДИКТОВАННЫЕ ПИСАТЕЛЕМ А. Г.
ДОСТОЕВСКОЙ
ЯНВАРЬ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I. ФИНАНСЫ. ГРАЖДАНИН, ОСКОРБЛЕННЫЙ В ФЕРСИТЕ. УВЕНЧАНИЕ СНИЗУ И
МУЗЫКАНТЫ. ГОВОРИЛЬНЯ И ГОВОРУНЫ
Господи, неужели и я, после трех лет молчания, выступлю, в возобновленном
"Дневнике" моем, с статьей экономической? Неужели и я экономист, финансист?
Никогда таковыми не был. Несмотря даже на теперешнее поветрие, не заразился
экономизмом, и вот туда же за всеми выступаю с статьей экономической. А что
теперь поветрие на экономизм - в том нет сомнения. Теперь все экономисты.
Всякий начинающийся журнал смотрит экономистом и в смысле этом рекомендуется.
Да и как не быть экономистом, кто может теперь не быть экономистом: падение
рубля, дефицит! Этот всеобщий экономический вид появился у нас наиболее в
последние годы, после нашей турецкой кампании. О, и прежде у нас рассуждали
много о финансах, но во время войны и после войны все бросились в финансы по
преимуществу, - и опять-таки, конечно, всё это произошло натурально: рубль
упал, займы на военные расходы и проч. Но тут, кроме собственно рубля, была и
отместка, да и теперь продолжается, именно за войну отместка: "Мы, дескать,
говорили, мы предрекали". Особенно пустились в экономизм те, которые говорили
тогда, в семьдесят шестом и седьмом годах, что денежки лучше великодушия, что
Восточный вопрос одно баловство и фикция, что не только подъема духа народного
нет, не только война не народна и не национальна, но, в сущности, и народа-то
нет, а есть и пребывает по-прежнему всё та же косная масса, немая и глухая,
устроенная к платежу податей и к содержанию интеллигенции; масса, которая если
и дает по церквам гроши, то потому лишь, что священник и начальство велят. Все
русские Ферситы (а их много развелось в интеллигенции нашей) были тогда
страшно оскорблены в своих лучших чувствах. Гражданин в Ферсите был оскорблен.
Вот и начали они мстить, попрекая финансами. Мало-помалу примкнули к ним уже и
не Ферситы, даже бывшие "герои" примкнули. Все понемногу надулись, некоторые,
впрочем, очень. Правда, и мир невыгодный поспособствовал, берлинская
конференция. (NB. Кстати об этой берлинской конференции: меня тогда одна баба
в глуши, в захолустье, на проселочной дороге, хозяйка постоялого дворика,
вдруг спрашивает: "Батюшка, скажи ты мне, как нас там за границей-то теперь
порешили, не слыхать ли чего?" Подивился я тогда на эту бабу. Но об этом, то
есть о тогдашнем подъеме духа народного, потом.) Я только хочу теперь сказать,
что об рубле и о дефиците все теперь пишут, и, уж конечно, тут отчасти и
стадность: все пишут, все тревожатся, так как же и мне не тревожиться,
подумают, ч



Содержание раздела